Беседа под послеполуденным солнцем

беседа под полуденным солнцем, владислав кравченко, москва, 2019, птичка, плитка, стены, небо, кусты, зеленьЗнойное полдневное солнце успело нагреть терракотовую плитку пола и скрылось за углом здания. На уютное патио третьего этажа шестиэтажной новостройки надвинулась благодатная тень. Время сиесты подходило к концу, и на тихой улочке, там, внизу, постепенно возвращалось вялое буднее движение. Вдалеке кто-то шел, отчеканивая каждый шаг, совсем рядом слышалась шаркающая поступь пенсионера, поодаль проскрипел вакуумными шинами по дорожному покрытию электромобиль. А совсем вдалеке гудели школьники, выбежавшие на перемену. Они радовались свободе, окончанию учебного дня, отчаянно веселились, что-то кричали друг другу и растекались небольшими группками по домам.

Первый, как он обычно проводил каждый будний день, стоял в уголочке и внимательно наблюдал за окружающей природой. Уютный дворик с трех сторон закрывали стены с внутренними окнами четвертого, пятого и шестого этажей. А вместо четвертой стены застройщик посадил настоящую живую изгородь. Именно сквозь ее зеленые ветки первый нехитро познавал окружающий его мир.

Он любовался небом с редкими белыми облачками, следил за покачиваниями листиков и наблюдал за происходящим на улице. А еще он слушал. Слушал удивительное пение небольших птичек, местоположение которых оставалось неизвестным, как бы он не напрягал все свои чувства. Пение доносилось ненавязчиво и со всех сторон. Оно рождалось словно из воздуха, из ниоткуда. Дикие птицы вызывали в первом неподдельный интерес. Он не переставал удивляться тому, как такие невзрачные и хрупкие существа, могли выживать на протяжении миллионов лет, как они смогли освоить искусство полета, не обладая даже самыми примитивными познаниями в инженерном деле.

От размышлений по поводу гениальности природы первого оторвал скрипучий звук открывающихся дверей лифта. Кто-то приехал и вышел в патио. Первый не рискнул отвлечься и все продолжал свои бесплотные попытки любителя от орнитологии. Шаги приближались, пока кто-то не остановился совсем рядом.

– Посмотри, – произнес подошедший.

Первый нехотя обернулся и тут же сфокусировался туда, куда указал незваный собеседник. Там, на самом краю верхнего этажа, почти против солнца сидела она. Первый замер в изумлении. Он в первый раз увидел птицу так близко. Маленькая птичка, это крошечное чудо, уцепилась лапками в загнутый край жестяной накладки крыши и внимательно рассматривала что происходит тремя этажами ниже.

Она поворачивала разноцветную головку то одной стороной, то другой, стараясь разглядеть что-то, что ни первый, ни второй не были способны увидеть со своего места. Внезапно птичка стремглав кинулась вниз с легким чириканьем, и первый уже было подумал, что она сейчас разобьется. Но нет! У самой поверхности патио, над плиткой, птичка вдруг развернула крылья, совершила немыслимый разворот, чуть подлетела вверх и с жутким криком сцепилась с еще одним таким же милым созданием.

От тишины дворика в мгновенье не осталось и следа, а наполнился он отчаянным чириканьем и летящими в разные стороны кусочками причудливо окрашенных перышек. Птички кубарем пролетели от одной стены и до другой, а затем молниеносно взмыли в небо и скрылись в неизвестном направлении.

– Чего это они? – поинтересовался первый.

– Как? Вы не знаете? – ответил второй и отошел вглубь дворика.

– Ну, – первый слегка запнулся, – я вообще первый раз видел живую птицу. Даже двух. Нет, конечно, в сети я насмотрелся их много. Но вот чтобы так, в нескольких метрах от меня.

– Ну, что ж. Это будет ваш первый опыт.

– А давно вы здесь живете? – поинтересовался первый.

– Да уж лет пять. Как только дом построили, мои первыми сюда и переехали. До этого жили в центре. Там такой красоты нет. Сплошной камень, узкие улицы, толпы туристов.

– Да, в старом городе есть своя романтика. История на каждом углу, в каждом камушке.

– Так и есть. Но тут, на окраине, детям лучше. Много воздуха, большие пространства. Тихо и безопасно.

– Не могу с вами не согласиться. Мы сюда переехали всего два месяца назад, а до этого жили у моря. И круглый год жара, постоянный шум. Знаете, надоедает сильно вся эта суматоха и влажное пекло.

– И не говорите, – поддержал собеседника второй. – Нигде климата лучше, чем в Памплоне вы не найдете. Нет такой изнуряющей жары, да и холода отсутствуют. А тут на окраине шумно, пожалуй, только во время проведения Сан-Ферми. Да и то, не сравнить с тем, что происходит в центре.

– Сан-Ферми, – первый задумался. – Ах эта разросшаяся фиеста с убеганием от быков. Они все еще по-настоящему бегают от настоящих быков? Какая дикая традиция! Вы не находите?

– Может быть и дикая, но если человеку нравится, то это его дело: дожить до старости или быть растоптанным глупым животным весом под тонну.

– А ведь фиеста проводится в самое жаркое время года, верно? – поинтересовался первый.

– Ну как сказать, – второй что-то калькулировал в уме, – лет триста или восемьсот тому назад оно так и было. У местных крестьян образовывались небольшие каникулы, когда особых забот на земле нет, а солнце палит нещадно. Вот и сформировался фестиваль, развлечение для народа. Власти не препятствовали. Лучше уж пускай сельские выпускают пар в виде бега от быков, чем строят планы по свержению феодала.

– Звучит, как вполне разумная версия…

– Но климат с тех пор столько раз и так сильно менялся, что сейчас уже нельзя так однозначно утверждать, что середина июля и есть самое жаркое время. Впрочем, и календарь следовало бы подкрутить. После каждого сильного землетрясения все сдвигается и очень сильно.

– Да-да, я тоже слышал про сдвиги сезонов, – поспешно согласился первый. – Раньше Новый год праздновали в апреле, потом он сдвинулся на зиму, а сейчас его не мешало бы поместить вообще на ноябрь.

Двери лифта заскрипели и в патио появилась еще одна фигура.

***

– Друг мой, – фигура третьего неспешно приближалась, – я случайно подслушал ваш разговор! И не смог остаться непричастным! Разговоры о погоде явный признак того, что вам двоим совершенно нечем заняться!

– Ну, вообще-то…

– Да-да, именно так и есть! – подтвердил второй. – Когда все на работе или в школе, а домашние дела завершены за пять минут, наступает тягостное время ожидания! И как здорово, что вот все мы, сможем пообщаться!

– Ну, я бы не сказал, что прямо вот так скучно, – первый все же решил продолжить свою мысль. – Я вот, например, продолжаю поддерживать постоянную связь с Гибралтаром. Мы там жили до того, как переехали сюда. И у меня там есть…

– Никакая удаленная связь не заменит, никогда не заменит, живое общение! Только лицом к лицу, только находясь в непосредственной близости можно почувствовать настоящее волшебство беседы! Разве не так?

– Живое общение меня всегда привлекало, но разве есть разница между тем, находится твой собеседник прямо перед тобой или же в сотне-другой километров, но ты его видишь, слышишь и ощущаешь? – поинтересовался второй.

– Конечно же нет! – возразил третий. – Вот посмотри, если мы встанем все рядом, то наше общение будет происходить куда эффективнее! Мы не будем терять энергию впустую, а мысль одного будет моментально попадать в другого! И без всякого искажения смыслов на пограничных фильтрах!

– Ах, вы об этом! – первый наконец-то понял, о чем идет речь. – Надеюсь, что ничего незаконного?

– Во имя Рона! Ничего противозаконного! Вы что! – третий даже отшатнулся. – Только то, что разрешают фильтры правительства. Только то, что не запрещено!

– А, давайте лучше продолжим общение о погоде? – предложил второй.

– О погоде можно говорить вечно, только вот совсем не интересно, – парировал третий. – Прогноз на 50 дней вперед с 98% вероятностью доступен каждому и по щелчку пальцев. Погода на Земле из непредсказуемой стихии превратилась всего лишь в статистическую модель. Спутники, датчики, алгоритмы. И нет тайны, пропала неизвестность!

­– Вы правы, правы! А что вы думаете о победе «Барселоны» над «Ювентусом» на прошлой неделе? ­– первый решил помочь в развитии дискуссии и сменил тему.

– Футбол, как ни крути, был культурным достоянием Европы. Но его время однозначно прошло! – опять третий рвал красную нить разговора, нарочно или нет, непонятно.

– Это почему это? – спросил второй.

– Ну, как почему? Раньше люди играли в футбол у себя на дворе, играли с соседями, играли в своем районе. Они старались обыграть таких же людей как они сами. А потом… Потом им на смену пришел «Большой футбол», где клубы за огромные деньги от спонсоров, покупали лучших игроков. И побеждал лишь тот, кто платил больше денег за игроков. Популярность игры начала слабеть, кому интересно смотреть на ненастоящее соревнование?

– Минутку, почему ненастоящее соревнование? – встрял в разговор первый. – Ведь у нас в Испании, а я считаю себя принадлежащим именно этой стране, так как существую и живу в ней, есть своя национальная команда, которая играет с такими же национальными командами на мировых чемпионатах. Почему же популярность у игры упала? Мне кажется, она все так же интересна людям.

– Я, кажется, понимаю в чем дело, – перехватил инициативу второй. – Дело в том, что у нас нет национальных команд. И все потому, что игроки в них хоть и люди, но явно они не все из той страны, за которую играют. Например, в сборной Испании всего один испанец, рожденный на ее территории, и двое проживающие здесь не менее десяти лет. Все остальные – чужеземцы. В сборной кого только нет. Тут марокканцы, сербы, канадцы, есть даже мексиканец и колумбиец. С другой стороны, около двухсот испанцев играет в национальных сборных других стран.

– Получается, что вместо того, чтобы брать своих игроков в нашу сборную, мы набираем какой-то сброд со всего мира и выдаем его за свою национальную команду? – первый похоже сумел настроиться на нужную волну разговора.

– Вот именно! – подтвердил третий. – Какой смысл в национальных сборных, если там играет смесь всех народов, всех государств.

– Вообще-то, изначально я хотел поговорить про игру «Барселоны» и «Ювентуса», но кажется, что такой вопрос вообще не имеет смысла, – первый задумался. – Ведь игроки, которые играют в «Барселоне», через два месяца разбегаются по национальным сборным и начинают играть друг против друга.

– В общем, футбол, как игра истинных любителей командного спорта почти умерла, – подвел итог второй. – Нет в нем той истинной монады, нет того духа борьбы, соперничества и положительной синергии! Ушел дух, улетучился, улетел, как те два воробья сегодня.

– Это были воробьи? – удивился первый. – Я не думал, что те птички были простыми воробьями! Кстати, а почему они повздорили?

– Скорее всего из-за территории, – ответил второй. – Вот где божественный дух истинного противоборства, неприкрытое противостояние, настоящая победа, не испорченная спонсорскими деньгами! Либо ты прогоняешь чужака со своей территории, либо просто умираешь с голоду. Не то, что эти игроки. Выиграли они или проиграли, результат у них в кармане будет один и тот же. На поле игроки выходят только для того, чтоб банально заработать деньжат.

– Ох, как вы правы! Как вы правы! Но мне послышалось или вы действительно упомянули имя Бога? – спросил первый.

– Вы имеете в виду дух, монаду? Божественную частицу, из которой состоит вся окружающая нас материя?

– Да-да, именно монаду. Ту частицу Бога, создающую все вокруг нас.

– Друзья, вы затронули очень интересную тему, я просто предвку… – хотел было вклиниться третий, слегка выпавший из разговора.

– Ну, видите ли, – продолжил первый, – по моему мировоззрению мы никогда не доберемся до монады, не в нашей сущности возможность бесконечного познания. Да, в глубине души мы верим, что где-то там существует искомая частица, но найти, открыть мы ее никогда не сможем, равно как не сможем познать и самого бога, существование которого не подвергается сомнению, но вот его познание остается недосягаемым для нас плодом.

– Интересная позиция у вас, – воззрения второго если не повергли первого в шок, то, как минимум заставили задуматься. – Получается, что Всевышний создал нашу вселенную, меня и вас, а вы говорите, что его не постичь и не познать. Единый Бог познается через служение Ему, через отречение и через прямое обращение.

– Подождите, подождите, – второй чуть сдвинулся вперед, так ему не терпелось ответить, – по-вашему получается, что единый бог, который создал единый мир, в котором мы все с вами и живем, так?

– Да, так и есть, – удивился первый, – а что, есть другие варианты?

– По моему представлению, – второй опять принялся за объяснения, – тот мир, который нас окружает, мы не можем узнать, познать и измерить! Он для нас недоступен в той же мере, что и сам бог, и все его частицы. И все из-за нашего несовершенства, примитивности наших инструментов и нас самих.

– Вы имеете ввиду, что если я измерю сейчас расстояние от этой стены вон до той, то я не познаю расстояние между ними? – переспросил первый.

­– Именно так, вы всего лишь сможете составить свое представление об этом расстоянии. У меня оно будет своим, у него своим. И мы все трое сможем только договориться о том, что расстояние между стенами составляет девять метров. Какое оно на самом деле — мы никогда не узнаем, как ни будем стараться.

– Мне кажется, что ваши взгляды, – первый запнулся, формулируя мысль, – как бы это сказать… Слишком уж радикальны. Еще Пророк упоминал про святотатцев, которые…

– Друзья, – чувствуя неладное, разговор прервал третий, – мне кажется, что все эти разногласия между представителями различных течений произрастают из единого причинного источника. Когда-то давно, люди прошли через определенные испытания, как правило, негативные, которые и оставили в их личностях неизгладимые искажения, инграммы. Вот они и исказили восприятие окружающего их мира до неузнаваемости. Нужно всего лишь избавиться от них и настанет замечательная жизнь.

Первый и второй ничего не ответили, а третий, улавливая нарастающее напряжение, поспешил как можно скорее разрядить обстановку:

– А давайте лучше обсудим людей. Их много вокруг нас, и они все такие чудны́е, а ведь личности!

– Да уж, – первый явно был рад очередной смене темы. – Люди такие люди. Вот вы упомянули их как личностей. А по сути-то, большинство из них из себя никаких личностей, абсолютно никаких не представляют. Например, некоторые считают себя сильными и независимыми личностями, считают, что личность должна идти вразрез с обществом своими взглядами и поступками.

– И что? – с нетерпением выпалил второй.

– Ну как что? Вот они и нарушают правила поведения в социуме, рушат общественную мораль. И не понимают, что выкидывать мусор из окна не есть протест против общества. А напи́сав в лифте, вы не сломаете уклад, не разрушите скрепы, а только позволите обществу вас отвергнуть. Так вот и появляются на свет асоциальные типы, которые бунтовали на бытовом уровне, пока их просто не отрыгнули приличные места.

– Ох, как вы правы! – поддакнул второй. – Однажды мы путешествовали на тот континент. Так там почти половина людей превратилась в асоциалов. Они живут на улице, у них нет никакой прислуги, они грязны, волосаты, от них воняет отходами и находиться в их компании, даже мне, не хочется ни минуты.

– Так они там разрознены, ну, живут каждый отдельно? Ведь если от тебя пахнет или ты имеешь дурной вид, то никто к тебе и не подойдет, по доброй воле, – поинтересовался третий.

– Ну как сказать, объединяются в группы, добивают остатки цивилизации!

– Получается, что такой простой бунт, скрываемый за свободами самовыражения, – предложил идею первый, – привел к разрушению всего на том континенте?

– Получается, что так, – подтвердил первый.

– Я слышал, что все произошло из-за того, что с юга мигрировало слишком много людей. Для них не было работы и средств для поддержания нормального образа жизни. Вот так и скатились, – добавил свою версию третий.

– Может быть и так, только нас южане поджимают не слабже, – подумав, задумчиво протянул второй.

– О, лучше и не вспоминайте про южан. Очень странные типы, – продолжил первый. – Мы ведь раньше жили у Гибралтара, я говорил об этом. Так там почти все южане. Очень своеобразные люди. Вроде бы одеты нормально, причесаны, побриты, от них пахнет приятно. Но в голове творится какая-то каша с маслом. Моя тогда заведовала инвестициями семьи и каждый раз ругалась, когда к ней приходил такой вот тип и предлагал реализовать его идею на ее деньги, а затем поделить прибыль поровну. Глупцы, они совершенно не понимали своими скудными мозгами, что их идеи не представляют никакой ценности ни для кого, кроме них самих. Да и сами они в них не верили.

– А что? Были и нормальные инвестиции? – удивленно спросил второй.

– Да почти нет, все вот такие вот проходимцы забредали, поэтому мы и убрались сюда, на север.

– Я почему спрашиваю, ведь мой юрист и судится он в основном по схожим делам. А вы абсолютно верно подметили про южан, похоже, что две трети дел, так или иначе, с ними связаны, – подтвердил второй.

– Как же это все аморально! – почти простонал первый.

***

– Да, мораль еще та тема! – поддержал третий. – Кстати, если вы взяли на себя бремя осуждения людей с юга, то давайте проверим, насколько вы сами моральны. А может быть совсем аморальны!

– Интересно, давайте попробуем! – первым откликнулся второй.

– Итак, – третий с удовольствием приступил к проведению опыта над своими собеседниками, – представьте, что вы самоуправляемый автомобиль. Который летит по дороге, где только по одной полосе и нет ограждения посредине. Скорость сумасшедшая…

– А где такая дорога и без разделителя?

– Неважно, ну допустим в Греции в горах. Там наверняка такие дороги еще остались. Ну так вот. Летите вы с горы и видите, что впереди вас дорогу переходят пять старушек и все они на вашей стороне. Вы пробуете сбросить скорость и остановиться, но тормоза настолько плохо работают, с ними случилась какая-то неприятность, что вы однозначно разметаете старушек по дороге. Что вы будете делать?

– Как, что? – удивился второй. – Попробую объехать.

– Верно, но навстречу вам по соседней полосе движется другой автомобиль. А в нем молодая женщина. И если вы постараетесь объехать старушек, то неминуемо врежетесь во встречный транспорт. И тогда пострадает одна, но молодая женщина. Что делать? Что для вас, как самоуправляемого автомобиля важнее, сохранить жизнь одной молодой женщине или же не отправить раньше срока на тот свет пятерых старушек?

Второй и первый замолчали, обдумывая задачу. Третий, не выдержав длительного молчания, постарался подбодрить своих собеседников:

– Ну, что же вы! Давайте! У вас нет столько времени на решение! Машина летит и нужно действовать быстро.

­– С одной стороны, мораль на стороне уничтожения старушек, если на другой стороне жизнь молодой женщины. Я буду давить старушек, – подвел итог первый.

– Пожалуй я тоже, – согласился второй.

– О Рон! Вы оба проиграли!

– Почему? Мы сохранили жизнь молодой особи, которая даст впоследствии потомство. А подобное поведение всегда считалось моральным у людей! Что не так?

– Нет, все не так, – третий аж как-то оживился, предвкушая легкую победу, – самоуправляемый автомобиль не должен принимать никаких моральных решений. Мы не знаем, действительно ли эта молодая женщина во встречном автомобиле настоящий человек, а не голограмма от полицейского надзора. А может быть она родит потом, через два года, кровавого диктатора, который сотрет половину мира в очередной войне. А может быть эти пять старушек катастрофически важны для стабильности последнего адронного коллайдера. Автомобиль не может этого знать!

– Так что же он должен делать? – первый так и не понял логической ловушки, в которую он попал.

– Как что? Ничего! Самоуправляемый автомобиль просто-напросто не должен принимать никаких моральных решений! Он должен отработать свою программу в границах установленных правил и не больше. Не в его компетенции принимать решения, основанные на моральных принципах. Мораль – привилегия человека. И только его!

– Другими словами, если всевышний, вашей рукой решил закончить жизненный цикл пяти старушек, то не стоит противиться его воли, – резюмировал второй. – Вполне разумно.

– Ну подождите же, – первый все еще не сдавался, – ведь можно же попытаться найти другие пути решения возникшей проблемы! Например, посигналить там, чтобы старушки разбежались и не приняли на себя всю тяжесть автомобиля.

– Именно так, – согласился третий, – но только без принятия решения кому жить, кому умирать.

– А если, – все еще не унимался первый, но договорить ему не дали.

***

С улицы, откуда-то снизу раздались крики:

– Рок-н-ролл жив, детка! Ура!

Крики оказались настолько неожиданными и так сильно диссонировали с окружающей негой, что первый не выдержал и крикнул в ответ:

– Эй, молодежь! До Сан-Фермина еще полтора месяца! Потерпите немного! Не шумите! Копите силы!

– Дедуля, побереги себя сам! – последовало в ответ.

На этом, впрочем, весь инцидент и исчерпался. Но тут же скрипнули двери лифта и в патио вывалилась парочка. Он высокий, с черными волосами и короткой стрижкой. Одет в дорогой костюм, белую рубашку и галстук. В руках небольшой портфель натуральной кожи и девушка. Высокая ростом, в женском костюме с узкой юбкой до колена, на каблуках и гривой роскошных волнистых каштановых волос, вальяжно развивающихся при каждом ее движении.

Парочка остановилась, они упоительно целовались, он выронил портфель из рук и обхватил женщину обеими руками за талию.

– Подожди, подожди, – задыхаясь от волнения, прошептал мужчина, – до моих апартаментов только шаг шагнуть, подожди!

Женщина оторвалась на секунду от своего возлюбленного и тут же взвизгнула.

– Ой, смотри! Вон там! Трое! – она протянула руку и указала в сторону зеленой изгороди. – Стоят и ни на кого не реагируют! Смотри! Смотри! И все трое одинаковые!

– А, эти. У них такое бывает. Сгрудятся рядом и стоят. И ничего не делают, бездельники! – мужчина согласился с женщиной. – Эй вы, олухи!

Ответа не последовало.

– Кстати, один из них ведь должен быть мой! Только их делают всех одинаковыми, что так и не разберешь! Погоди… – Мужчина набрал воздуха для громкого вопроса. – Эй! 13286-й, ты тут?

Второй повернулся и вслух произнес: «Да, хозяин!».

– Слушай, я тут с девушкой, ты не мог бы нам приготовить что-то перекусить, часика так через полтора? – он посмотрел на свою спутницу, потом добавил. – Хотя давай лучше через два с половиной. Да, и погуляй тут все это время. Домой приходить нет необходимости.

– Будет исполнено хозяин, я отдам распоряжение кухонному роботу!

– Ох уж эти андроиды, – хихикнула женщина и парочка поспешно пересекла дворик, а затем расторопно скрылась за дверью.

Андроиды постояли еще немного рядом друг с другом. Пообменивались мыслями и суждениями, пока третий после непродолжительного молчания выдал в эфир своим собратьям очередную идею для обсуждения: «Один философ сказал, что настоящая проблема не в том, думают ли машины, а в том, думают ли люди. Каково же ваше мнение?».

Андроиды все стояли и не двигались. Они общались, обменивались мыслями и подражали пристрастиям своих хозяев. А воробей опять сел на край крыши и с высоты трех этажей внимательно выглядывал своего злейшего конкурента на территорию.



Подписаться
Уведомить о
guest

0 комментариев
Старые
Новые
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии