В Баньку

В Баньку, заголовок рассказа

­­­— Да что б тебе пусто было! — пожилая женщина прокричала вслед уезжающему автомобилю и для усиления эффекта потрясла правой рукой с зажатой в ней клюкой. Левой же она крепко стискивала ручку хозяйственной сумки на колесиках.

Несмотря на взрыв эмоций автомобиль и не подумал остановиться. Бабке ничего не оставалось делать, как отряхнуться от брызг придорожной лужи, и крепче сжав ручку потрёпанной тележки с сумкой, двинуться дальше.

— Грубиян какой! Даже и не остановился! — от безысходности в сердцах пробурчала она и скрылась в сумерках.

«Тойота» на выезде от магазина на областной автодороге угодила в какую-то колдобину, схоронившуюся под слоем грязной осенней воды в небольшой луже, сначала правым передним колесом, а затем точно в нее же попало и заднее правое колесо. Автомобиль качнуло, где-то далеко впереди, а потом и сзади, что-то приглушенно ухнуло. Бутылки «вискарика», что Антон аккуратно сложил на переднем кожаном сиденье, аккуратно и благородно звякнули.

— Ну дороги! Ну страна! Поганая «рашка»! — привычно прорычал Антон. И поддал газку выезжая на дорогу. — Молодцы япошки, классные машины делают! Не то, что наши корыта!

Антон Лебедев только недавно сумел сменить свою видавшую виды «девятку» на подержанную «Камри». Новую он брать не рисковал, слишком велик был риск, что ее угонят. А рисков он старался избегать. Да и все вокруг брали исключительно подержанные автомобили. «А зачем переплачивать за новую машину, если чуть-чуть бэушная стоит почти в два раза дешевле?» — именно так рассуждало большинство сотрудников молодой, но очень перспективной инвестиционной компании. Да, разумеется, наиболее удачливые трейдеры, да «топы» раскатывали на совсем новом и очень крутом автотранспорте, но там финансовый поток сильно отличался от «айтишного». Антон же из кожи лез вон, выбивая новые контракты на оборудование, на программистов, да на закупку свежего программного обеспечения.

Бизнес шел активно, поэтому в затраты никто особенно и не залезал. Все работает? Ну и ладно! Подумаешь, сто тысяч больше или сто тысяч меньше. Антона такая позиция финансистов устраивала полностью, ведь благодаря отсутствию полноценного контроля он и смог наэкономить себе на настоящую дачу.

Через десять минут неспешного движения «Тойота» съехала с трассы к очередному придорожному магазинчику. Антон надавил на педаль тормоза от всей души, шипованные покрышки впились в потрёпанный асфальт и с неимоверным скрежетом «Камри» становилась у самого входа в продуктовый. Грузное тело вывалилось из-за руля и направилось внутрь, в надежде на очередные покупки.

В магазине было пусто, продавец восточной наружности скучал около кассы, посему заметно оживился при виде покупателя. Он оглядел вошедшего с ног до головы. На его взгляд, ничего необычного. Какой-то дядька, лет сорока или чуть больше. Низковатый, полноватый, с «озером в лесу» вместо головного убора, да китайском пуховике бешеного цвета. Узбек умом понимал, что цвета «бешеный» в природе не существует, но точнее охарактеризовать окраску верхней одежды покупателя он физически не мог. В его лексиконе банально отсутствовали даже не слова, а целые понятия, обозначающие жуткую смесь зеленого, желтого и пурпурного.

— Э, уважаемый, — вошедший обратился к продавцу тыкая пальцем в витрину холодильного прилавка, — дай-ка мне вот этот копченый окорочок, да еще батончик вон той колбаски. И куриный рулетик заверни тоже, вот тот, целиковый.

На дачу Лебедев наведывался только по выходным, да по праздникам. Иногда один, иногда с семьей, но часть просто с друзьями, работниками конкурентов, да деловыми партнерами. Кое-какая снедь там всегда оставалась в холодильнике, но лучше было не рисковать и закупить свежих продуктов, да побольше.

Продавец молча выполнил заказ покупателя, завесил все на весах, аккуратно сложил покупки в пакет.

— С вас 398 рублей, ровно, — произнес он на условно русском языке. — И не могли бы вы останавливаться немного дальше от входа? Вы мешаете другим покупателям.

Антон уже пересчитывал купюры в огромном портмоне, но прозвучавшее замечание его резануло. Что-то внутри зарычало, заклокотало и забулькало. Да как же смеет он, гастарбайтер, делать замечанием ему! Ему! Руководителю ай-ти ведущей компании на рынке! Да у них корпоратив был чуть ли не в Кремле в прошлом году. Да их президент, с нашим президентом на короткой ноге! Внутри у Лебедева все клокотало, бурлило и грозило выскочить наружу, сметая тонкую границу между внутренним миром и реальностью.

И не в силах себя больше удерживать в рамках приличия, Антон выхватил несколько сотенных бумажек, резко метнул их на прилавок и, разворачиваясь к выходу, просипел сдавленным от негодования голосом:

— Сдачи не надо, чурка необученная!

Он вылетел из магазинчика и так саданул за собой дверью, что она чудом осталась петлях, а пластиковая коробка угрожающе крякнула и нездорово скрипнула. Лебедев плюхнулся на водительское сидение и со всей силой вдавил педаль акселератора. Мощный двигатель взревел, шипы врезались в асфальт и машина, прыгнув вперед, влетела на трассу.

Настроение у Антона сегодня выдалось препоганейшим. И вовсе не из-за замечания продавца-узбека. С полторы недели назад, Антону поставили нового начальника. Старый убежал к конкурентам, а новый приехал откуда-то из Сибири. Понятно, что новая метла всегда чисто метет, но тут за Лебедева взялись не на шутку. Все контракты проверялись и перепроверялись по нескольку раз, закупки проходили тройной контроль. У Антона создавалось полнейшее впечатление, что новенький хочет кого-то своего посадить на его место, либо вообще подмять полностью весь местечковый бизнес Лебедева под себя.

Это и беспокоило, очень сильно тревожило, не давала покоя уже с неделю, Антон просто не находил себе места и нутром чувствовал, что еще немного и он сляжет с инфарктом или каким нервным кризом. Вот он и отпросился в середине ноября в отгул. Очень хотелось скорее добраться до своей новой дачи, принять баньку да несколько бутылочек антидепрессанта, мерно позвякивающего благородным стеклом на неровностях дорожного полотна.

V-образный двигатель «Тойоты» мерно урчал, машина исправно поглощала километры, уже показался указатель на Карманов, где водитель послушно свернул с трассы. Еще 15 километров, и он на месте. Из радио, на половине слышимости, лилось какое-то аудиошоу, где звонившие в студию делились своими впечатлениями от встречи с паранормальным. Очень популярная тема, между прочим.

Антон слушал вполуха, но неиссякаемый поток информации постепенно захватил его, и скоро он совсем позабыл о своих горестях. Особенно водителя вывел из равновесия рассказ какой-то женщины, пережившей близкий контакт с инопланетянами. Дескать ее заманили прошлым летом в лес странными звуками, а там несколько гуманоидов, она с ними общалась-общалась, а под утро обнаружила себя в каком-то стоге за 30 километров от ее места жительства и, самое странное, она ничего не помнила, вообще ничего из того, что с ней произошло.

— Да уж, — прохрипел Антон, выходя из задумчивости, — наткнулась на туристов-бардов с Грушинского фестиваля, упилась там с синими, а свалила все не зеленых. Красава!

Так, смеясь над рассказами несчастных, а смешного там действительно было много, Антон сам не заметил, как добрался до нужного поворота и чуть не пропустил его. Дорога в СНТ «Сычи» начиналась аккурат за табличкой с населенным пунктом Тарасовка. От нее до Сычей всего-то 8 километров. Дорога хоть и новая, но ее уже успели разбить тяжелыми грузовиками. Место-то глухое, целый массив из бесхозных полей и перелесков, рассекаемый железной дорогой по направлению к Карманову. По ту сторону еще теплилась какая-то жизнь, мелкие деревеньки, да свежие садовые товарищества, а по этой Сычи казались единственным прыщиком на топографической карте из нетронутого лесного массива. Впрочем, некоторые местные называли всю эту территорию не иначе как заповедником. Что, однако, не мешало им периодически наведываться в лес и добывать там дичь различного калибра.

Аккуратно объехав все выбоины, «Тойота» наконец-то подкатила к воротам СНТ. Неожиданно, но воротины оказались распахнуты настежь. Участки в Сычах распределили между желающими только два год назад, с тех пор тут выросло всего пять домов. Остальные не торопились осваивать свое недвижимое имущество. Антон справедливо предполагал, что подавляющее большинство прикупило участки исключительно с инвестиционной целью. Земля дорожала из года в год, так что вложение хорошее.

Но сам Лебедев поступил мудрее, он построил дом. Настоящий, двухэтажный. И за два года он сумел его поднять под крышу и установить всю инженерку. Трудов, и самое главное, денег потребовалось немало. От своего подвига, где-то внутри, Лебедев ощущал определенную теплоту и удовлетворенность. И пусть на работе у него какая-то напряжёнка, но свой дом и на своей земле приятно грел. Но насладиться, в полной мере, ощущениями от содеянного ему не удалось. Дорогу на въезде перегородил какой-то автомобиль.

В четверг вечером в СНТ, в котором и людей-то нет, не должно было быть совсем никого. Но как оказалось, один из жителей раскорячил свой рыдван прямо посреди дороги. Причем его самого видно не было. Видимо он так же не ожидал, что кто-то здесь появится, поэтому без зазрений совести копошился где-то внутри.

Антон остановился, подождал чуть-чуть, прослушивая очередную исповедь сумасшедшего с радио, а затем его терпение испарилось.

— Эй, сосед! — прокричал Лебедев, когда опустил боковое стекло «Камри». Электрические стеклоподъемники не переставали радовать Антона.

Ответа не последовало, поэтому он нетерпеливо посигналил. В ноябрьской тишине звук разлетелся по округе с ошеломляющей скоростью, многократно отразился от деревьев, куцых построек, земли и похоже даже неба. От неожиданности Антон, а он и не подозревал, что его чудо японской науки и техники обладает настолько брутальным сигналом, инстинктивно втянул голову в плечи так, что над капюшоном пуховика осталось торчать лишь только «озерцо».

Оглушение от сигнала прервала дверь домика владельца раскоряченного автомобиля. Владелец выскочил на улицу в тельняшке и никак не мог сообразить, что же происходит. Он озирался вокруг, но в сумерках никак не мог понять, откуда идет звук, да и вообще, что это за светопреставление началось.

— Эй, любезнейший, — проговорил Антон в открытое окно своего автомобиля слегка громче, чем обычно, — не будешь ли ты так любезен убрать свой сарай с дороги и больше не перегораживать улицу впредь?

Любезнейшим, а заодно и хозяином домика оказался Семеныч. Самый вредный из мужиков, которых знал Антон. Он специально взял себе участок поближе к выезду, чтобы не платить много денег за уборку снега, а может быть просто не платить, а пользоваться тем, что остальным нужно как-то проезжать зимой. Вокруг своего щитового домика «три на три» он выстроил забор из Рабицы, поверху пустил колючку, а к самому домику прилепил какие-то нелепые строения, гордо именуемыми сараями. Строения эти хоть и считались новыми, только что построенными, но уже успели покоситься, а древесина посерела.

Семеныч, увидев автомобиль Антона, как-то сбавил свою прыть. Между ним и Лебедевым существовала явная и обоюдная неприязнь. Лебедев искренне считал Семеныча обычным оборванцем и нищебродом, в то время как Семеныч банально призирал чуждый по классу элемент. Еще летом Антон глумился со своими гостями над Семенычем, ратуя за то, что когда все отстроят свои хоромы, то Семеныч этот будет всем ходить и чистить снег, да подметать выезды гаражей. Слово за слово, но кто-то разговор донес до соседа.

Возможно, именно поэтому Семеныч продолжил движение подчеркнуто вальяжно, никуда не торопясь. С одной стороны, надо дать дорогу проезжающему, негоже загораживать общественную дорогу, но, с другой стороны, он не переносил, когда им помыкают. Тем более, такие вот персонажи.

Добравшись до своей машины, он медленно сел за руль, ехидно улыбаясь, немного помедлил, видимо раздумывал, куда же ему вставить ключ зажигания, а потом сделал попытку завести двигатель.

— Ты еще не заведись тут мне, баран, — прошипел Антон сквозь зубы.

Но сосед завелся. Его машина дернулась и весьма уверенно закатилась во двор.

— То-то же, — прошипел Лебедев и со взглядом полным презрения, проследовал далее. К своему дому.

***

Подъезжая к своему владению, Антон внутренне не мог не восхититься величественным творением рук своих. Двухэтажный красавец, из настоящего красного кирпича, возвышался над временными заборчиками соседей неоспоримой доминантой. Еще в прошлом году рабочие закончили возведение дома. Пришлось потратить немало времени, Антон был вынужден дать немного на лапу, сверх договора, бригадиру, чтобы тот уделял больше внимания тому, что творят его работники. А весь последующий год Антон занимался внутренней отделкой и всеми инженерными системами.

А потрудиться пришлось еще больше. Ведь «коробка» — это еще полдела. Самое интересное начинается изнутри. Отделка стен, пола, потолков. Новые окна, перила, лестницы как в доме, так и снаружи. Провести отопление, проложить проводку и развести электрику, да так, чтобы потом провода не грелись в стенах, а трубы не текли, задача нетривиальная. И вот, каких-то три месяца тому назад, в конце августа, ремонт по большей мере был закончен.

Пока на объекте проживали рабочие, Лебедев не так сильно интересовался сохранностью своего богатства. Но потом, после нескольких случаев, когда его коллегу обнесли подчистую, а у его знакомой, забрались в дом и всю мягкую мебель изрезали, а в гостиной банально нагадили, Антону пришлось задуматься. Задуматься о том, как защитить свое имущество от вандализма и разворовывания. Времена-то лихие!

С одной стороны — места глухие, в округе нет деревень в пешеходной доступности, с другой стороны, обворовать могут, как и местные, например, рабочие, съезжающие с очередной стройки, так и заезжие гастролеры, уверенные, что в будни осенью или зимой в СНТ никто не живет и не отдыхает. Поэтому, вполне разумно рассудив, Антон заказал и установил защитные рольставни на все окна первого этажа, а заодно и массивную немецкую входную дверь, обошедшуюся в его месячный оклад. И вот теперь, у него душа была полностью спокойна за сохранность своей мамоны. Никто и ничто не сможет проникнуть на объект, его территорию.

Спустя три минуты он уже подбирался к своему автономному островку коммунального рая. Тепло вырабатывал дизельный котел с подземным хранилищем аж десяти тонн топлива, электроэнергию, в случае аварии на линии мог восполнить дизельный же генератор, питающийся теплой соляркой из все того же подземного хранилища. А внутри все удобства современной городской квартиры. И даже финская сауна на дровяном ходу удачно вписалась в интерьер загородной резиденции Лебедева.

Антон намеренно не стал возводить отдельное строение для бани. Да и сарая у него не было. Лишние строения только привлекали ненужное внимание, да обременяли с регистрацией в БТИ. Поэтому он постарался объединить все в одном здании и мог, при желании, автономно просуществовать там месяцев пять даже в самых суровых условиях.

Припарковав «Тойоту», Антон собрал разрозненные покупки в большую полосатую сумку с надписью Tati, закинул ее на плечо и двинулся к крыльцу. Немного шаманства с ключами, и он должен оказаться в теплом помещении. Но обычная, с виду, процедура не увенчалась успехом. Антон помедлил, еще раз посмотрел на дверь.

— Вот ведь немцы! — с досады выпалил он.

И действительно, новая дверь, да с новыми немецкими замками в действительности оказалась весьма интересным продуктом с инженерной точки зрения. Мощные ригели запирали дверь в дверной коробке намертво. Случись потребность ее вынести, то легче пробить стену рядом, чем разобраться с качественной сталью. Хитроумные замки — не давали ни малейшего шанса злоумышленнику. Тут даже владелец не всегда помнил в каком порядке и на сколько оборотов нужно проворачивать. А еще, ушлый продавец навязал дополнительные опции, в виде полнокадрового глазка, когда, находясь за дверью можно видеть вообще все, что происходит за дверью, да плюс еще автоматическое запирание замка двери при подъеме ручки вверх.

Антон выругался еще раз и полез в бумажник, где лежала та самая, заветная бумажка от установщиков, с четкой последовательностью необходимой для открытия замков. Чтобы получше разглядеть письмена он щелкнул внешним выключателем и во дворе вспыхнуло второе солнце. Мощнейшая галогеновая лампа в полтора киловатта осветила не только двор, но и пару соседних участков.

Несколько попыток и дверь поддалась, впустив владельца на его законную территорию. Следующие полтора часа он потратил на совмещение продуктов с холодильником, дегустацию привезенного спиртного напитка, да на топку сауны.

Антон не очень-то любил париться, баня была нужна больше для поддержания интереса компании друзей и приятелей, но сейчас ему хотелось как можно быстрее снять стресс, восстановиться. Он даже не сообщил своей супруге, что его сегодня дома не будет. Позвонит ей позже, вечером. На втором этаже мобильник берет время от времени. От полученного за неделю стресса щемило в груди, и жутко хотелось получить дозу алкогольного допинга.

Первый заход в сауну завершился выходом на улицу. Антон чиркнул несколько раз кремнем дешевой зажигалки с прозрачным корпусом пока пламя не вспыхнуло яркой вспышкой. На последних язычках огня он прикурил. От распаренного тела приятно поднимался дымок испаряющейся воды и пота. Он струился вверх, образовывая причудливые переплетения с сигаретным дымом, а подсвечиваясь прожектором, он создавал иллюзию полноценного новогоднего настроения. Вот только снега не было. Антон выпустил круглое облачко дыма и проследил как оно медленно распадается на отдельные части поднимаясь вверх. На небе тем временем уже высыпали звезды. Но из-за сильной подсветки он мог видеть только самые крупные из них. Его жена как-то заметила, что тут такой необжитой край, что можно разглядеть даже Млечный Путь, но сколько Антон не старался, он так и не мог увидеть ничего, что хоть отдаленно напоминало бы тот самый, знаменитый небесный объект.

Чтобы хоть как-то получше разглядеть ноябрьский небосвод он медленно, стараясь не разрушать царящую вокруг тишину, не шурша тапочками и полотенцем вокруг талии, сошел с крыльца и двинулся на неосвещенную прожектором часть участка. Антон смотрел на звезды, стараясь разглядеть, еще не успевшими привыкнуть к темноте глазами знакомые созвездия. Как вдруг под ногами что-то промелькнуло. Он запнулся и ощутил, как по щиколотке провели чем-то мохнатым.

- Тьфу, ты, черт! — Антон замахнулся и кинул тапок в рыжего кота, убегающего через дырку под забором.

В кота он не попал, а само животное благополучно отбежало метров десять, обернулось, сверкнуло зелеными тарелками глазищ и исчезло в темноте и исчезло во мраке.

— Развел этот крендель животину, а она вся у меня пасется!

Пришлось Лебедеву забыть про звезды и допрыгать на одной ноге до своего тапочка, а чтобы два раза не выходить, он отправился к куче дров, лежащей под брезентом вместе с прочим деревянным строительным мусором. Он закупил три кубометра еще перед заселением, но не успел определиться с местом, где хранить дрова, поэтому просто сложил все что горит в одну кучу и накрыл, чтобы дерево не отсырело.

Нести охапку дров в одном полотенце и легких резиновых тапочках занятие не из приятных. Кора на поленьях вся иссохлась, скукожилась и неприятно колола нежное тело. Да еще и сыпалось что-то постоянно, оставляя неопрятную труху на полотенце. Внутренне Антон продолжал чертыхаться, но не так активно, как мог бы. Все же расслабляющее действие высокой температуры, да зарубежный алкоголь творили с телом Антона настоящие чудеса. Он уже не злился на весь мир, не хотел закопать конкретных коллег из его компании. Зло постепенно и неумолимо отходило куда-то на задний план, растворялось в доводах логики и вырисовывающегося плана действий. Лебедев слегка запнулся на пороге, уронил дрова, часть на крыльцо, часть в дом, принялся их собирать, ударился боком о ручку, боль пронзила поясницу, неприятно закололо в левой почке, опять все уронил, чуть не выронил сигарету изо рта, решил для начала сгрести все, что раскатилось по улице.

Антон вышел, подобрал три березовых огрызка, что ему продали как первоклассные дрова, затянулся сигаретой и дернул ручку успевшей закрыться немецкой двери. Ручка с легкостью повернулась, но дверь не открылась. Антон дернул за ручку еще раз, никакой реакции.

***

Лебедев развернулся к перилам крыльца и, облокотившись на них, глубоко затянулся сигаретой уставившись бесцельно куда-то в темень. Сигарета с легким потрескиванием разожглась. Последовало еще несколько затяжек, пока крошечный окурок не улетел под ближайший куст. Антон развернулся и дернул за ручку двери еще. Дверь не поддалась и осталась с немецкой невозмутимостью закрытой. Холодный пот прошиб его по спине, сердце заколотилось с астрономической скоростью, а в ногах обнаружилась неприятная слабость.

Оказаться ночью на улице, под светом звезд, в одном полотенце с тапочками и без возможности вернуться в теплое помещение — приключение, которое только врагу и пожелаешь. Нутром Антон чувствовал первые признаки неприятности — металлическая ручка двери планомерно высасывала тепло из его кисти. Он отпустил ручку и попробовал еще раз понажимать одними пальцами с разной скоростью, частотой и углами. Но немецкий механизм отрабатывал четко и не думал пускать хозяина в его же собственный дом. Он до последнего не верил в то, что попал в такое интересное положение. Он, небывалая умница, гений каких мало, отец родной для своей команды и наконец один из топов в крутейшей компании. И вдруг на улице, да голышом.

— Скотина! — с нескрываемой досадой выругался Лебедев, затем попробовал пнуть дверь ногой в тапочке.

Из пинка ничего путного не вышло. Мягкая резина подошвы только послушно согнулась, а вот пальцам оказалось больно. От злости он стукнул по двери кулаком, ответом на удар отозвалось лишь глухое эхо откуда-то из внутренностей двери. Продавцы уверяли, что внутри там герметичные камеры с азотом или еще чем-то, дескать, чтобы дверь не являлась проводником холода. Несмотря на наличие камер с газом дверь оставалась явно закрыта и простыми плясками ее не отпереть.

Лебедев задумался над своим положением. На улице поздний ноябрь, температура или около нуля, или чуть ниже. Снега нет, людей в округе тоже. Так можно и переохладиться, замерзнуть, в теории даже умереть мучительно-приятной смертью от холода. Хотя пока его телу было вполне комфортно. Разогретое сауной оно только-только приходило к нормальному состоянию.

В то время как он размышлял над ситуацией, откуда-то из глубины сознания всплыло, что обкрадывать родную компанию нехорошо, вот за эти грехи то он и поплатился. И стоит только покаяться, как проблема моментально разрешится. Антон уже был готов мысленно признать свою вину и пообещать, что он никогда больше так делать не будет, но доводы разума разрушили иллюзорность простого и быстрого решения. Однако, осознание того, что придется приложить немало усилий к выходу из ситуации привело его в уныние. Он еще немного постоял, словно находясь в ступоре, но мысль о том, что его замерзший труп найдут на крыльце его же собственного дома, придала существенный импульс к началу активных размышлений.

Да, дверь закрыта, а он оказался отрезанным от коммунальных удобств, тепла и вискарика. Следует как-то открыть эту чертову дверь. И попасть внутрь. Дверь дорогая, значит ее следует открыть максимально аккуратно, стараясь не повредить.

Антон оторвался от перил и понял, что настала пора действовать. И действовать активно.

***

Но что же делать? Просто разломать или выломать дверь? Наверное, так не выйдет. Дверь новая, металлическая, установлена грамотно. Просто вышибить ее внутрь явно не получится. На крыльце даже не разогнаться как следует. Какие еще могут быть варианты?

Антон, все еще стоя на крыльце, задумался над возможными выходами из ситуации. Можно пойти попробовать найти кого из соседей. В поселке есть несколько домов, вдруг там кто окажется. Или тот же самый Семеныч, он же был на месте еще каких-то пару часов тому назад. Вариант с соседями казался очень простым, но внутренне ощущение возможного позора всячески отстраняло его от варианта. Ну как это так? И где это видано? В голом виде, да еще и на поклон к ненавистным приживальцам.

А если не к соседям, то куда? Антон попробовал вспомнить карту окрестностей, ту самую, которую он внимательно рассматривал при покупке участка. Никаких населенных пунктов, ни тем более направления на них он вспомнить, сколько ни тужился, не мог. Но зато в голове выплыли слова продавца, о наличии железнодорожной станции в относительной близости. Какое там было расстояние? Пять или шесть километров? Да, на последнюю электричку куда-либо, лучше, конечно, в город, он успеет. Но что ему делать там, в городе, например, в том же Карманове? Да еще ночью и без денег? Как ему оттуда выбраться домой? Упрашивать людей, опять унижаться?

Антон взглянул на шелуху от дров, все еще валяющуюся на крыльце. А ведь можно разжечь костер, дров должно хватить на пару дней горения, особенно если сложить их каким сибирским способом. А там. А там его схватятся домашние, будут искать, постараются найти, наверняка вспомнят про дачу, приедут и спасут его. Позора минимальный объем, только вот ждать придется всю ночь и скорее всего до вечера завтра. Раньше они никак не сообразят, плюс добраться сюда нужно, путь-то неблизкий без машины.

Вариант казался Лебедеву удобным выходом. Вместо серии унижений отличный пикник в экстремальных условиях. Антон спустился с крыльца, держа в руке зажигалку, но тут же остановился. Он внимательно рассмотрел остаток газа в прозрачном корпусе, попробовал чиркнуть несколько раз кремнем и со злостью отправил бесполезный прибор в кусты на соседском участке. В порыве злобы он и не заметил, как с неба повалил легкий снежок. Влага воздуха конденсировалась и замерзала из-за низкой температуры, а затем планировала на землю в виде малюсеньких белых кристалликов. При этом звездное небо продолжало сверкать мириадами бриллиантов.

Снежок медленно опускался на тело Антона и тут же таял, вновь поступившая влага испарялась не так быстро, как горячий банный пар. По телу Антона пробежала дрожь, а кожа моментально покрылась мурашками.

Лебедев поежился, но не решился возвращаться под навес крыльца. Внезапное ощущение легкого холода дало ему осознание того, что похоже, все происходящее с ним всерьез. Нужно было что-то делать. Поэтому он продолжил движение к импровизированному складу древесины. Откинув брезент, он без труда выловил из нагромождения поленьев, неформатного пиломатериала и деревянных отходов строительства, увесистый топор. Оценив вес рабочего инструмента, Антон повернулся к ненавистному, но очень дорогому куску металла, который отделил его от спокойной теплой жизни. Сделал шаг и чуть не растянулся на мокрой от снега траве. Пока он раздумывал, да искал топор, резиновые тапочки, такие мягкие и эластичные при комнатной температуре, успели застыть в нечто наподобие пластиковых корытец, которые отлично скользили по припорошенной траве.

Кое-как совладав с балансировкой, Антон, уже полный решимости двинулся к металлическому изделию Made in Germany.

***

Лебедев еще раз потянул за ручку в тайной надежде, что она все же откроется. Но, нет. Творение рук немецких инженеров и турецких рабочих стояло непоколебимым куском стали и порошковой краски на страже хозяйского добра. Он попробовал подсунуть лезвие топора между кромкой двери и дверной коробкой. Лезвие с трудом, но все же поместилось и слегка отогнуло дверь. Антон приложил усилие и топор выскочил из щели лишь поцарапав краску на торце. Он повторил попытку еще раз. А затем еще и еще. Каждая из попыток не приносила никакого успеха. Лезвие топора все так же упорно вылетало.

Лебедев немного подумал и попробовал отогнуть дверь со стороны петель, и все так же без видимого успеха. Затем он решил снять дверь с петель, справедливо полагая, что дверь не закрыта на противосъемные ригели и скорее всего держится всего на одной защелке автоматического закрывания. Видать он задел за ручку как-то, когда возился с полешками. Сперва дверь поддалась, приподнялась на миллиметр, но и тут топор выскочил. Все же неудобная у него форма. Со злости он рубанул топором по двери. Дверь только глухо приняла удар, а с ее поверхности отлетел незначительный кусочек краски.

— Да ты что? Из броневой стали что ли? — недобро удивился Антон и пошел на поиски улетевшего куда-то топора.

Если не поддается дверь, то стоит попробовать вскрыть окно, так рассудил Антон. Ведь рольставни по свой конструкции куда проще, нежели крепкая металлическая дверь. Более-менее легко ему удалось подобраться к окну кухни. Раздобыв какой-то деревянный ящик, он подволок его к дому, залез и заглянул в окно. Через рольставни ему удалось разглядеть, что на столе стояла открытая бутылка, на деревянной доске в темной полуоткрытой бумаге лежал надрезанный кусок мяса, а по телевизору крутили какой-то очередной «Аншлаг» с кривляньями Петросяна и Степаненко.

От такой картины Антону стало совсем грустно. Он понял, что все его друзья, знакомые, да та же семья, сидят себе сейчас по домам, в тепле, уплетают колбасу, да смотрят телек. А он тут должен корячиться изо всех сил, чтобы хоть как-то спастись. Но уверенным усилием воли он сумел-таки сдержать обиду на весь мир и перевел энергию ненависти и негодования в очередную попытку проникнуть в свой собственный дом.

Лебедев завел лезвие топора под нижнюю кромку полотна рольставни и попробовал надавить. Алюминиевый профиль изогнулся под натиском полного тела, но лезвие опять выскочило. Он попробовал забить топор глубже и поднажать еще разок. Профиль все так же отгибался, лезвие выскальзывало и все возвращалось на круги свои.

В момент очередной попытки подсунуть лезвие, от излишней натуги, с Лебедева слетело полотенце. И всей своей нижней частью тела он неожиданно почувствовал, что помимо легкого снежка поднялся еще и небольшой ветерок. Но Антон не обратил много внимания на такую мелочь как легкий ветерок, все его естество собралось в единый кулак и боролось с рольставнями. Он хорошо помнил сколько он за них отвалил, и как пристально следил, чтобы рабочие не халявили при установке. А то ставни-то хоть и итальянские, но русская, а скорее даже украинская, криворукая установка могла свести все преимущества импортного продукта к полному нулю.

И вот теперь он уже старался поддеть полотно в направляющих и выковырять его из проема. Но топор опять же не хотел пролезать в слишком узкий и довольно длинный паз. Не со злости, а скорее от отчаянья он рубанул сначала по катушке, на которую наматывается защитное полотно, укрытая металлическим кожухом она не пострадала, а затем и по самому полотну. Вот последнее он сделал зря. Гибкий, но прочный алюминий сначала аккумулировал все энергию удара, изогнулся, а потом отправил топор в путешествие в обратном направлении. Антон не был готов к такому повороту, но ему повезло, что обух топора пролетел в каком-то сантиметре от его головы.

Чертыхнувшись, он слез с ящика, и поставив топор у стены, намотал полотенце на пояс. В голове у Антона в этот момент созревала новая мысль. Если топор недостаточно тонок и длин, то нужно поискать другой инструмент, более тонкий, более длинный. «Монтажки!», вспыхнула яркой искрой мысль у него в голове. Монтажки у него были и покоились в ожидании своего часа вместе со всем автомобильным скарбом в багажнике машины.

Как попасть в запертый автомобиль? Что может быть проще, чем разбить стекло? Именно так и подумал Антон изначально, но потом вспомнил, что само стекло на его «Тойоту» обойдется ему долларов в триста, а то и триста пятьдесят. А еще плюс замена, плюс… Ну и потом, он наверняка не сможет завести машину без ключей и без снятия с сигнализации. Если разобьет окно, то он даже капот открыть не сможет так как там стоит блокиратор. Как-никак такую престижную машину нужно защитить настолько надежно, чтобы любой угонщик предпочел бы взять соседнюю, чем морочиться и отключать все замки, все блокираторы и иммобилайзеры.

Монтажки, как и положено инструменту, хранились в багажнике, в специальной нише под фальшполом. Лебедев сам не понимал, зачем они ему, ведь сменить радиальную покрышку в одиночку на дороге он ни в жизнь не сможет. Но инструмент исправно перекочевывал из автомобиля в автомобиль еще с самых первых «Жигулей» Антона.

Поэтому попробовав для проформы отогнуть водительскую дверь, а она начала поддаваться, он все же решил вскрыть только необходимый отсек автомобиля. Как вскрывали багажники на «Жигулях» по телевизору Антон видел неоднократно. Многочисленные телесериалы про ментов, бандитов и мирных потерпевших, крутились по центральным телеканалам с утра и до поздней ночи. Но конструкция «Камри» была явно другой. Как ни старался Антон, он никак не мог не только открыть, но даже и нормально подцепить крышку багажника.

Он уже хотел со злости разнести багажник острием топора, просто прорубить в крышке дыру, а потом свалить сие деяние на областных хулиганов, но внезапно в голову пришла еще одна интересная мысль.

Рольставнями в доме укреплены только окна первого этажа. А вот окна второго этажа — просто стеклопакеты из пластика. Поэтому если постараться добраться до второго этажа, влезть в окно, то все кончится малой кровью. Вот только где взять лестницу?

В хозяйстве Лебедева отродясь лестницы не было. Он побаивался высоты, а рабочие после завершения отделочных работ все свои стремянки увезли вместе с собой. Хотя можно попробовать соорудить хоть что-то, на чем можно взобраться к окну второго этажа. Расстояние ведь не в сто метров и даже не в десять.

Не выпуская из рук топора, Лебедев, окрыленный простым решением, двинулся к своему разворошенному хранилищу древоматериалов. Он смог выудить оттуда несколько деревянных ящиков из-под какого-то сантехнического оборудования, какие-то доски и прочие древесные огрызки. Не мешкая все они выстроились в виде импровизированной пирамиды под окном спальни второго этажа. Если присмотреться снизу, то там была даже приоткрыта створка окна. Антон не помнил, открыл ли он его для лучшей вентиляции сегодня либо просто не закрыл еще в прошлый раз. Во всяком случае кто и когда открыл или не закрыл совершенно неважно. Нужно лезть.

Но как только Лебедев оценил верхнюю границу сооруженной башни с расстоянием до нижней кромки окна и собственным ростом, он понял, что если и получится достать до окна, то подтянуться и влезть в него он явно не сможет. Комплекция да игнорирование физкультуры в последние тридцать лет полностью исключали любые виды подтягивания. Поэтому пришлось соорудить еще одну мини-башенку из поленьев, сложив их популярной фигурой для розжига «колодец».

И вот настал самый важный момент в жизни Антона за текущий день, а может быть и целую неделю. Вооружившись топором, он начал очень аккуратно подниматься по своей конструкции. Она скрипела с каждым его движением и норовила разлететься в щепки, но держала и позволяла подниматься все выше и выше. Антон успел взобраться на вершину первой, большой башни из ящиков и занес ногу над второй, дровяной, как откуда-то снизу раздался негромкий треск ломающегося дерева.

Лебедев только и успел как посмотреть вниз, где он заметил, как одна из сторон деревянного ящика сложилась, и вся конструкция начала угрожающе крениться набок. Сила земного тяготения сработала так, как и должна была, а Антон почувствовал, как шаткая поверхность ушла из-под ног. Увлекаемый вниз с ускорением 9,8 метра в секунду, он вылупил свои маленькие свинячьи глазки и попытался ухватиться ногтями, словно кошка, за гладкую кирпичную кладку.

***

Очнулся Антон от боли в голове. Если с серьезного похмелья её набивали до отказа ватой, то тут череп словно залили расплавленным чугуном. Чугун постепенно остывал, усаживаясь и потрескивая. Как только он открыл глаза, первое время зрение отказывалось фокусироваться, и понять, где же он находится и почему раскалывается голова, оказалось совершенно невозможно. Он закрыл глаза и попробовал дотянуться до лица рукой. Рука повиновалась, только по мере движения на ее внешней стороне возникали какие-то коротенькие разряды электричества, словно он отстраняет руку от электрически заряженной поверхности, и статика разряжается через волоски.

Вместе с очередным покалыванием он неожиданно вспомнил все. Дверь, замок, топор, его башню. Он попытался сесть, тело с напрягом, но повиновалось. Микромолнии проходили по всем участкам тела, которое приподнималось над землей. Судя по ощущениям, во время падения пострадала не только голова, острая боль то вспыхивала, то снова утихала в пояснице, в зависимости от угла подъема.

Спустя минуту, с трудом, но ему все же удалось сесть. Он огляделся, поводил качающейся головой то в одну сторону, то в другую. На том месте, где он собирался совершить восхождение осталось лишь нагромождение деревянного мусора. А его тело отлетело метра на полтора от строения. Он попытался встать, но сперва ему пришлось перевернуться на колени, и только затем он смог подняться на две ноги. Онемевшее и частично примерзшее к уличной плитке тело ужасно болело и отказывалось двигаться.

Антон, уже на автомате, порылся в груде дерева и выудил оттуда топор, успевший стать ему родным. Он тупо поглядел на него, затем на высоту, отделяющего его от спасительного второго этажа, и медленно побрел в сторону «Тойоты». Правая нога волочилась, а в пояснице постоянно что-то щелкало и отдавало острой болью.

Подойдя к автомобилю, он все же уже сумел частично разогнать загустевшую кровь по сосудам, сознание немного прояснилось. Первым делом Антон проверил почему болит поясница. Неловким движением он попробовал рукой нащупать поврежденный участок спины, но до тела так и не дотянулся, зато явно начал ощущать присутствие инородного предмета именно в пострадавшей зоне.

Он покрутился так и эдак, но никак не мог попасть в нужный участок пальцами. Пришлось приседать на плохо гнущихся ногах, выкручивать шею с чугунной головой, да ловить отражение в небольшом боковом зеркальце. Предчувствие не подвело Лебедева, к пояснице прилипла какая-то дощечка. Вероятно, она и вызывала болевые ощущения.

На помощь пришел топор. Антон исхитрился и поддев дощечку, мастерски отлепил ее от спины. Оказалось, что дощечка, снабженная небольшим гвоздиком, не просто прилипла к коже, а пробила гвоздем жир сантиметра на два в теле Антона.

Странно, но вытаскивая гвоздик из своего тела, Лебедев не почувствовал особо никакой боли. Только мысль на периферии сознания о том, что неплохо было бы провести дезинфекцию, например, все тем же «вискариком», что дожидался его на кухне. Мысль о теплом доме, разогретой бане, в которую ему сейчас явно не мешало бы попасть, да внутреннем согревании, вернули Антона в полное сознание.

Он посмотрел на машину, взвесил топор в своей руке, затем глянул на стекло, которое можно было бы без особого труда разбить, но положил топор на крышу автомобиля и подтянул поврежденную ногу к животу. Вернее, хотел подтянуть, на практике же нога лишь чуть-чуть приподнялась, а вот боли в мышцах добавилось. Лебедев опустил ногу и ощупал ее на предмет новых дощечек с гвоздиками. Ручной осмотр, впрочем, не принес никаких результатов. Нога повредилась при падении, очевидно либо сильный ушиб, либо несерьезный вывих. Окоченевшими, потерявшими чувствительность пальцами никак не удавалось обнаружить проблемы на загрубевшей от холода коже.

«Я замерзаю, нужно торопиться!», провернул мысль внутренний голос в голове. Одновременно Антон вспомнил про монтажки в багажнике. Взяв топор, он переместился к багажнику и попробовал еще раз подцепить его лезвием. Как и прежде лезвие не желало впихиваться в зазор под крышкой. Тогда он попробовал отжать багажник сбоку, там-то все поддевалось, но замок так и не пожелал открыться.

От бессильной злобы он принялся рубить багажник. Топор ударялся о металл и тут же ускользал вбок. Онемевшие руки не удерживали топорище достаточно крепко, а при каждом ударе и соскальзывании Антон терял равновесие и не падал только из-за того, что успевал ладонью ухватиться за стрекающий холодом металл кузова.

Он тут же вспомнил, что читал в какой-то статье, что в человеческой коже в несколько раз больше рецепторов холода, чем тепла и человек куда острее реагирует именно на холод, чем на тепло. Информация, всплывшая в мозгу, ему показалась интересной, но совершенно бесполезной. Он и так понимал, что ему не просто холодно, а он жутко замерз.

Для улучшения пробития металла багажника Антон решил стабилизировать свое положение и уперся левой, все еще нормально сгибаемой ногой, в крышку багажника. Так он перенес вес тела на эту ногу, а резиновый тапочек не давал холоду металла обжигать и без того натерпевшееся тело Лебедева.

То ли новая поза показала свою эффективность, то ли от физической нагрузки он немного оттаял, но в полированном металле начали появляться длинные и узкие сквозные отверстия. Антон попробовал просунуть в одно из самых крупных руку, но только окорябал пальцы об острые края. Нужно было открыть замок.

Первый же удар топора по замку в новом положении пришелся аккурат по выпуклому хромированному корпусу. Топор соскользнул и удар ушел в сторону.

***

Дикая боль пронзила Антона от кончика пальцев и до самой макушки. В глазах вспыхнуло, посыпались искры как на фестивале фейерверков в Испании пять лет тому, затем наступила тьма. От боли он осел, согнул ногу и закричал. Но ни единого звука, кроме протяжного хрипа не покинуло горло Лебедева.

Антон с ужасом разжал руку вокруг носка левой ноги. Соскочивший топор почти полностью отрезал средний палец, он болтался на каких-то ниточках, остатках кожи и сухожилий. Крови почти не было, сильное переохлаждение почти приостановило ток крови к периферийным частям тела. Боль постепенно проходила, а ее место в сознании занимала потребность в перевязке.

Оторвав зубами кусок полотенца, все еще закрывающего нижнюю часть туловища, Антон постарался привязать полуотрубленный палец. Он накрутил несколько слоев и туго завязал концы длинной тряпицы.

С ненавистью и грустью он посмотрел на все еще закрытый багажник «Камри». Становилось очевидно, что все его попытки самостоятельно выбраться из этой смертельно неловкой ситуации, провалились. И стоит поискать помощь вовне. Нужно идти к соседям.

Собравшись с духом, он кое-как поднялся на ноги, натянул негнущиеся резиновые тапочки и поковылял к ближайшему из соседей. Каждый шаг доставлял Антону боль, каждое движение добавляло по капле в сосуд жалости к себе. Но он не сдавался, он четко видел цель, ясно представлял себе путь, по которому ему следует пройти, чтобы попасть обратно к себе домой, в тепло, в уют, в безопасность. И он не остановится ни перед чем, чтобы добраться до своей цели.

А вот в реальности его остановил новый, металлический забор из модного профнастила. У ближайшего обжитого участка, в котором время от времени жил его сосед, оказалась новая ограда высотой под два метра. Такую не перепрыгнуть и не перелезть.

Антон подобрался поближе к калитке. Она тоже оказалась новой, тоже металлической и мерзкого коричневого цвета, как он мог разобрать в естественном свете лунной ночи. Толкнув калитку, он убедился, что она заперта на внутренний замок. Он толкнул сильнее, забор угрожающе загремел и зашатался, но калитка так и осталась надежно запертой.

Лебедев прислонился глазом к щели между калиткой и забором. В нее отлично был виден дом, гараж, прочие хозяйственные постройки. Вот только ни машины, никакого либо другого признака присутствия хозяев он не обнаружил. Правой рукой, Антон чисто инстинктивно, провел по забору и нащупав кнопку беспроводного замка нажал на нее. Вспыхнул тусклый синий огонёк, но никакого движения в доме не последовало.

Антон с досадой выдохнул. Оставался еще один шанс — Семеныч, что еще несколько часов назад копошился возле своего участка. Лебедев развернулся и на потерявших чувствительность ногах заковылял по направлению к выезду из товарищества, именно туда, где он сегодня поцапался с соседом.

Но соседский участок оказался точно таким же не населенным, как и предыдущий. Ни огонька, ни движения, ни машины. Зато в полутьме Антон заметил лестницу, достаточно длинную, чтобы добраться до второго этажа. Хорошо, что Семеныч соорудил свой забор из обычной Рабицы.

Самодельная деревянная лестница стояла сбоку от домика Семеныча и была приставлена к его чердаку. В голове моментально созрел план. Проникнуть на территорию, взять лестницу, принести на свой участок, залезть на второй этаж и вызвать наконец-то помощь по мобильному!

Антон толкнул калитку, в ответ та звякнула мощной такелажной цепью и увесистым замком. Да, все же обеспокоенность кражами, так или иначе, присутствовала у всех жителей еще молодого поселка. И каждый защищался как мог.

— Тоже мне Гегель, — ухмыльнулся Антон.

По его мнению, сетка Рабица — худший вариант для защиты своего участка. Видно что где лежит, все просматривается. Да, вентиляция участка с сеткой отличная, но вот безопасность никакая. Он ухватился за верхний кусок сетки и потянул ее на себя. Сетка прогнулась, но совсем оттягиваться до земли не пожелала. Антон поднажал, поднапрягся и смог оттянуть ее так низко, что смог закинуть на забор ногу и уже был готов протиснуться на другую сторону, как что-то острое впилось ему в спину и ягодицы.

***

Осторожно поворачивая голову, он заметил тусклое поблёскивание металла в сантиметре над головой. Он дернулся, не удержал равновесие и повалился с забора Семеныча прямо под уклон, скатился по нему и плюхнулся в сточную канаву за пределами участка. На его счастье, вода, которой обычно много в канаве, вся высохла, и Антон только опустился ниже уровня дороги.

Помятые и ободранные бока болели, но не саднили. Антон не смог встать, но сумел перевернуться на спину. На фоне звездного неба с растущей луной он узрел соседский злосчастный забор и злую колючую проволоку поверху.

Жутко кряхтя, Лебедев сел и кое-как, на карачках, вылез из канавы на дорогу. Он встал и машинально поправил полотенце. Но его на месте не оказалось. Очень неловко и напряженно Антон огляделся. Волею случая полотенце осталось висеть с обратной стороны забора плотно запутавшись вокруг витка колючей проволоки.

Похоже, что ему оставался только один вариант — дойти до станции. Там хоть электричка, хоть товарный поезд, хоть сторожка путейца — все пойдет, все сгодится. Он оглядел свое тело. Весь в какой-то грязи, в мелких царапинках, с перевязанным пальцем и в тапках. По дороге он не дойдет. Слишком далеко. Нужно идти напрямую, через лес. Кто-то из соседей нищебродов иногда так ходил к станции, возможно, что даже сам Семеныч, поэтому там должна была быть тропинка.

Но руки и ноги уже совсем плохо двигались, невероятно трудно сгибались. Больной палец Антон уже не чувствовал совсем. Боль в правой ноге ушла. Он попробовал присесть, тело слушалось плохо, но несколько неглубоких приседаний он все же сумел совершить. Мышцы немного разогрелось и тут же напомнила о себе боль и в ноге, и в пальце, да и гудение в голове усилилось.

Прекратив разминаться, сорвав полотенце, точнее его часть с забора, Лебедев двинул напрямик к периметру товарищества, туда, где начинался лес и откуда он временами слышал гудки проезжавших где-то вдалеке поездов. Сразу же за просевшим ржавой волной забором из Рабицы показался проход. Не Бродвей, но все же люди тут иногда ходили. Антон вошел в лес.

Идти голышом ночью по лесу то еще занятие. Хорошо, что осень, иначе здоровье ходока конкретно подорвали бы кровососы различной масти, но сейчас неудобства доставляли только острые веточки елей, то тут, то там царапающие бока, да острые шишки, неприятно прогибающие тапки.

Несмотря на отсутствие снега луна отлично подсвечивала все происходящее вокруг. Антон превосходно различал как отельные деревья, так и кустарники. Мог определить тип дерева, его породу. Поваленные стволы и трухлявые пни так же не представляли опасности, Лебедев видел их и обходил то с одной стороны, то с другой. Он шел, ковылял, уверенно продвигался минут пятнадцать. Тело разогрелось, а холод уже не так щипал его за кончики целых пальцев на ногах.

Внезапно он осознал, что под тапочками уже не вытоптанная тропинка с шишками, хвоей да опавшей листвой, а какая-то трава, да мелкий кустарник. Антон остановился, огляделся. Тропинки вокруг не было, да и его собственного следа от передвижения он различить никак не мог.

***

Сердце ушло в пятки. Нет, Антон вовсе не испугался, что он потерялся. В голове крутились мысли про снежного человека, про то, что он топ-менеджер богатой компании, так глупо расстался с жизнью. Его потом так и назовут в «Московском комсомольце», дескать «в лесах рядом с городом обнаружили Йети, пролежавшего в областных льдах 100.000 лет».

Он отошел немного назад и сел на ствол поваленной елки. Грубая кора и обрубки мелких веточек впились в кожу, но Антон не обращал на них ровно никакого внимания. Он сидел и думал, что вот если бы он убился в Альпах, на лыжах, на модном курорте. Или же разбился бы в «Феррари» на южном берегу Франции. Ну или хотя б пропал во время дайвинга на Красном море. Было бы еще нормально, а вот скончаться от холода в лесу, всему ободранному, измученному и покалеченному? Недостойный конец для него, совсем недостойный.

Собрав силы, Антон встал, выпрямился и пошел прямо, туда, где, по его мнению, была станция. Он уже не обращал внимания на то по какому грунту идет. Если по пути встречалось дерево, он его обходил, если канава, то он ее перешагивал. Он иступлено шел, не желая поддаваться искушению уступить холоду и просто свернувшись калачиком уснуть последним сном. В голове крутились мысли о том, кого он мог обидеть в своей жизни, он вспоминал отдельные эпизоды, людей, мысленно искал оправдания своим действиям, а потом медленно и как-то стесняясь просил прощения, каялся и принимал ту кару, с которой он столкнулся. Мысли в голове Лебедева текли самопроизвольно, без какого-либо осознанного контроля с его стороны. И все, что происходило шло откуда-то изнутри его души, автоматически, пока сам он, как автомат, упорно продвигался вперед.

Внезапно он остановился. Включить рациональное оказалось не просто, но уже скоро Антон определил, что метрах в пятидесяти от него стоит какая-то сигарообразная установка. От ее верхушки исходило синее или скорее голубое свечение. Он сразу же почувствовал прилив сил и двинулся напрямую к свету, не обращая внимания на препятствия. Его не смог остановить даже куст дикого боярышника с длинными и острыми шипами.

***

Когда он подобрался ближе, то уже смог отчетливо осознавать, что перед ним настоящая космическая ракета. И явно неземного происхождения. Она казалась невероятно вытянутой вверх и очень тонкой. С двух сторон от ракеты отходили стойки стабилизаторов, а внизу она опиралась на плоскую пятку посадочной площадки, всю в коричневом налете от пламени дюз. Ракета, видимо, прилетела очень издалека либо полетала по космосу изрядно, так как ее корпус казался порядочно закопченным.

Антон стоял в нескольких метрах от нее, за елкой. Он не рисковал высунуться и появиться полностью. А что, если вдруг это инопланетяне? И они прилетели для установления контакта? А тут он — замерзший и искалеченный? Он стоял и смотрел, как вдруг свет на вершине с синего поменялся на красный, что-то хрустнуло и, не веря своим глазам, он увидел настоящего гуманоида.

Тонкая фигурка не больше ребенка грациозно выплыла из-за ракеты и протягивая руки в сторону Лебедева начала медленно приближаться к нему. Никакого страха, а только изумление. Фигурка словно плыла над землей, невзирая на ветки кустов, торчащих прямо под фигуркой. И да, он светился зеленым. Не ярко, но если присмотреться, то зеленый оттенок по краям тонкого тельца присутствовал.

Человечек доплыл уже почти до Антона, а потом остановился, приоткрыл рот и отчаянно просвистел. Звук оглушил, но смысл его сразу же проник в мозг Лебедева. Гуманоид просвистел еще раз, а затем еще и еще, что означало: «Дорогой друг, за все твои страдания мы даем тебе способность не ощущать боль. И ты становишься неуязвимым на следующий земной цикл. Торопись!».

Поняв посыл речи зеленого человечка, Антон кивнул, развернулся и побежал прочь от места контакта. Он отбежал метров двадцать, остановился и обернулся еще раз. Ракета стояла на месте и готовилась к запуску. Она грохотала и стонала, по лесу разносилась вибрация, затем все стихло, а шум и грохот удалился и долго клокотал где-то там, далеко, пока полностью не стих, но напоследок инопланетянин пискнул ему еще раз, тихо и протяжно.

Воодушевленный встречей Антон продолжил свой путь. И действительно, он не чувствовал боли, он продирался через кусты, но ему было не больно, он ударялся о стволы деревьев, но боли он не чувствовал, он наступал на коряги и подворачивал ноги, но продолжал идти вперед, к выходу из леса, к людям. Туда, где его ждало тепло и спасение.

***

— Нина Николаевна, с вами все хорошо?

Нина отошла в сторону и села, не найдя больше сил стоять.

— Что… «Что с ним произошло?» — подавленным голосом спросила она.

— Мы точно пока не знаем, — лейтенант натянул простыню на тело. — Мы обнаружили тело вашего мужа неделю назад. В пятидесяти метрах от железнодорожного полотна. Ну как нашли… Совершенно случайно, какой-то дачник выгуливал собаку и вот наткнулся под слоем снега.

— У него все лицо исцарапано, все в какой-то грязи… — Нина всхлипнула, достала платок.

— Да, похоже, что он пробирался через лес. Голый, в одних только тапках. И ведь, говорите, что его машина осталась на даче? Это около Сычей?

— Да, — Нина опять всхлипнула. — Сычи и есть. Несколько километров от Тарасовки. В доме все в порядке, продукты на столе, телевизор работал. Тепло. Вот только кто-то пытался залезть в его машину.

— Вы ничего больше не заметили странного дома? Ну в Сычах этих ваших.

— Да нет, все как обычно. Словно он погнался за кем-то.

— Да-да, возможно за взломщиком или потенциальным угонщиком авто. Хотя места там глухие, если только специально приехал кто.

Лейтенант замолчал, не зная, что сказать более. Он смотрел на Нину Николаевну и не мог подобрать слов. Но она помогла ему, заговорив первой.

— Скажите, когда я смогу забрать тело? — тихо произнесла она и уткнулась в платок.

— В понедельник. Мы уже провели все необходимые следственные действия. Нет никаких оснований считать его смерть насильственной. Поэтому закрываю ваше дело о пропаже человека. Вот только…

— Что «только»?

— Мы так и не смогли найти его палец с ноги…



Подписаться
Уведомить о
guest

0 комментариев
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии